Про иже

[Oliphaunt]

Утопии (невозможное место)

ухрония

УХРОНИЯ (греч. u, не, нет, и chronos, время) - безвременье, вневременье, прекращение времени; тип общества, политического режима или ситуации, в которых фактор времени, исторического изменения сведен на нет.
По способу образования и значению термин "ухрония" соотносится с понятием "утопия" (буквальное "безместие", "место, которого нет"). Как слову "утопия" в русском языке дополнительную выразительность придает его перекличка со словами "утопить", "утопление" (что обыгрывается Андреем Платоновым), так слово "ухрония" оттеняется его созвучием с "похороны", "захоронение".

Ухрония - это результат хроноцида (см.), похороны времени, массовое захоронение жертв, принесенных на алтарь жаждущей вечности. Как только утопия осуществляется, она переходит в ухронию, разрыв самой истории, остановку времени. Место, которого нет, становится временем, в котором ничего не происходит. Если мир, каким он изображается в утопии, прекрасен и совершенен, значит, в нем уже нечего делать времени. Антиутопии Замятина, Хаксли, Оруэлла - это еще и антиухронии, разоблачения того хроноцида, времяубийства, в котором состоит главное историческое преступление утопических режимов.

В начале 1990-х гг. в моде была идея "конца истории", якобы счастливо завершенной разрешением всех конфликтов в пользу всепобеждающей западной демократии (Ф. Фукуяма). Но эта ухрония на демократический лад, в сущности, ничем не лучше утопии тоталитарного или идеократического образца. "Конец истории", как правило, оборачивается началом массовой резни или массового оглупления, идео- или видео- интоксикации (идеократия, видеократия). (невозможное время)
ускевии (невозможная вещь в подчёркнуто реальном хронотопе)

видеократия

ВИДЕОКРAТИЯ (videocracy, от греч. eidos, вид, образ, и kratos, власть) - власть визуальных образов и средств коммуникации над общественным сознанием; система наглядных образов и представлений как источник или средство политического господства.
Понятия "видео", "идея" и "вид" образовались исторически из одного древнегреческого корня "эйдос" (eidos). Поначалу "эйдос" означал внешний вид, образ предмета и лишь постепенно, стараниями философа Платона и его школы, был осмыслен как идея, чистый умственный образ, отрешенный от текучего земного бытия. Так возникло философское учение "идеализм" и соответствующее политическое учение о власти идей - "идеократия".
Платон провозгласил высшей задачей общества создание идеального государства, в котором люди жили бы не по собственным частным прихотям и мелким страстям, а в согласии с высшими идеями, которые руководили бы людьми как кукловоды, дергая их за нитки разума. Правителями такого государства были бы не наследственные цари, а служители высших идей
- начальники-философы, которых на современном языке следовало бы назвать идеологами или, точнее, идеократами.

Платон был первым провозвестником того царства идей, которое практически было осуществлено в коммунистическом государстве. Марксизм, поначалу обличавший идеологию как ложное, извращенное сознание, сам стал могущественной идеологий - и в этом смысле развитием и увенчанием платонизма. "Платомарксизм" (см.) - так можно назвать идеологию тоталитарного государства-идеократии.

Идеократии 20-го века подвели итог многовековому господству идей, обнаружив их враждебность существованию человека, их разрушительный потенциал и силу жизнеотрицания. Крах советской идеократии и стремительное развитие инфомационно-коммуникативных технологий подвели итог и платонову эксперименту со значением слов. Преодолев платоническую умозрительность идеи, "эйдос" возвращается к своему первичному и прямому значению вида.От идеи, как умозрительной конструкции, человечество в поисках инструмента общественного контроля возвращается к эйдосам в их первичном значении, как наглядным и созерцаемым образам, "видам".

Новый этап в развитии общества и соответствующую систему властных средств можно назвать видеократией. Подделывать реальность проще, чем переделывать, и меньше требуется крови и слез, так что старый марксистский рецепт спасения человечества заменяется более совершенным, маклюэновским [1], где место идео-хирургии занимает целебная видео-оптика. Вместо идей, далеко зовущих, мы теперь послушны "видам", приходящим издалека (теле-видение).

С триумфом визуальной техники начинается история новой "кратии",
таящей не меньше опасностей, чем власть идей. Взгляд у людей,
насмотревшихся телевизора, становится блаженно-невидящим, как ум людей, наглотавшихся идеологии, становится блаженно-недумающим.
Власть идеологии разрушает жизнь - власть видов-эйдосов может опустошить разум.