Life is digital
Он душу баюкал крыльями, он смех забирал у девочки,
Дарил её радость каждому, кто только нуждался в ней.
И не было войн и горечи. Повязан мир белой ленточкой.
И людям казалось правильным не видеть тоску детей.
Не знали её по имени... Крестили подспудно Правдою,
Клялись в бесконечной верности, и слово её – закон.
Ей Город дарил подснежники, сказания плел из памяти,
И вышиты сказки бисером для светлой его Ассоль.
А ангел стирал жемчужины – застыли в ладонях росами,
Бежали сомненья-вороны, на землю сходя грозой.
И тучи обезоружены улыбкой девчонки с косами,
С глазами полей ромашковых и чистой как снег душой.
Бродили по миру ангелы (чеканили шаг по площади,
Вальсировали на улицах и в бунты тянули люд).
Под свитером крылья спрятаны, из кожи замшелой, черные.
И Ложь окрестила Истиной мозоль огрубевших рук.
И кровь закипела в Городе, под дымом сожженных кладбищ, и
Весь мир повязали трауром, и горечью пахла пыль.
И людям казалось правильным молиться исчадьям адовым...
Шагает девчонка, с ужасом смотря на детей войны.
Сменила одежды светлые на ткань смоляного бархата,
Обрезала косы длинные, из стали сковала меч.
Не знали ее по имени. Хранила детей от лагеря,
Блуждала с огнем по Городу, чтоб черные крылья жечь.
А ангел с беззвучным шелестом предания сплел из памяти,
Неслышно летел за девочкой и новый писал завет.
Из крови росли подснежники, могилы цвели ромашками...
Бредет, распуская ленточки, по миру малютка Смерть.
Дарил её радость каждому, кто только нуждался в ней.
И не было войн и горечи. Повязан мир белой ленточкой.
И людям казалось правильным не видеть тоску детей.
Не знали её по имени... Крестили подспудно Правдою,
Клялись в бесконечной верности, и слово её – закон.
Ей Город дарил подснежники, сказания плел из памяти,
И вышиты сказки бисером для светлой его Ассоль.
А ангел стирал жемчужины – застыли в ладонях росами,
Бежали сомненья-вороны, на землю сходя грозой.
И тучи обезоружены улыбкой девчонки с косами,
С глазами полей ромашковых и чистой как снег душой.
Бродили по миру ангелы (чеканили шаг по площади,
Вальсировали на улицах и в бунты тянули люд).
Под свитером крылья спрятаны, из кожи замшелой, черные.
И Ложь окрестила Истиной мозоль огрубевших рук.
И кровь закипела в Городе, под дымом сожженных кладбищ, и
Весь мир повязали трауром, и горечью пахла пыль.
И людям казалось правильным молиться исчадьям адовым...
Шагает девчонка, с ужасом смотря на детей войны.
Сменила одежды светлые на ткань смоляного бархата,
Обрезала косы длинные, из стали сковала меч.
Не знали ее по имени. Хранила детей от лагеря,
Блуждала с огнем по Городу, чтоб черные крылья жечь.
А ангел с беззвучным шелестом предания сплел из памяти,
Неслышно летел за девочкой и новый писал завет.
Из крови росли подснежники, могилы цвели ромашками...
Бредет, распуская ленточки, по миру малютка Смерть.